Наталья Солженицына: без литературы школьники не научатся жизни
Содержание
А нужен ли Солженицын в школе?
В Москве состоялась презентация сокращенного издания книги «Архипелаг ГУЛАГ», предназначенного для школьников.
Его представила вдова Александра Солженицына.
Книгу выпустило издательство «Просвещение». Она предназначена для изучения в 11-м классе.
Поднимите руки, кто читал «Архипелаг Гулаг» от начала до конца?
Как говорили в школе, «лес рук». Единицы прочли эту книгу целиком. Я кстати, тоже не сумел всю ее осилить, хотя прочитал, скажем так, изрядно.
При этом большинство из тех, у кого в голове имеются мозги, считают, что «Архипелаг Гулаг» – книга великая, книга фантастическая, перевернувшая многих и многое изменившая. Она изменила жизнь даже и тех, кто не прочитал ее до конца – такой вот парадокс.
Материалы по теме
Теперь «Архипелаг» будут преподавать в школах.
Но нет у меня к этой идее однозначного отношения. И тут есть два момента.
Первый момент наша школа по традиции никогда не учитывает.
Те, кто составляют программу, с легкостью включают туда Толстого и Достоевского, не понимая, что изучать это все будут фактически дети. Да, им уже по 16 лет, они уже пьют и курят, они разбираются в компьютерах лучше Билла Гейтса, они успешно занимаются сексом, они через полтора-два года пойдут в армию или выйдут замуж и нарожают детей, но они сами остаются детьми. У них нет за плечами ничего. Они считают себя крутыми и умными, а опыта и понимания жизни у них нет никакого!
Чтобы понять эту великую литературу, надо жизнь прожить. И уж во всяком случае, прожить больше, чем 16 лет.
С Солженицыным то же самое.
Солженицын сам по себе тяжелейший автор. И пишет он о вещах жутких. Я очень сомневаюсь, что юная голова в состоянии чисто физически все это воспринять. И прочитать даже в четыре раза сокращенную книгу, когда дети вообще практически перестали читать.
Материалы по теме
Понимаю, что это покажется странным и неправильным, но я бы и не требовал прочтения таких книг в таком возрасте в оригинале.
Но при этом уверен, что школьники обязательно должны знать о том, что такие книги есть и о чем в них написано. Школа должна дать понимание и вызвать интерес, чтобы со временем, уже в более зрелом возрасте человек к этому вернулся.
Но здесь возникает второй момент.
Ведь важно не просто что преподавать, но и как? Наши учителя, они чувствуют Солженицына всей душой? Они – просто как люди – считают, что Сталин был палачом, а ГУЛАГ был конвейером смерти?
Я вот в этом не уверен. Потому что учителя такие же люди, как все, а граждане нынче все больше и больше любят Сталина и сталинизм.
Этот вопрос до сих пор четко не решен на высшем государственном уровне.
Я внимательно смотрел на Путина, когда он встречался с Натальей Дмитриевной, передавшей ему школьный вариант «Архипелага». Так вот, Путину было скучно. Он за словом в карман не полезет, а тут был уныл и формален.
Вот я и боюсь, что Солженицын в школе тоже будет не более чем формальностью.
Наталья Солженицына: без литературы школьники не научатся жизни
Сочинение как элемент ЕГЭ – до сих пор предмет споров педагогов, учёных и экспертов. По мнению вдовы писателя Александра Солженицына, известного общественного деятеля и члена экспертного совета при Министерстве образования и науки РФ, Наталии Солженицыной, принципиально важно, для всех, уметь излагать свои мысли грамотно. О том, как удалось вернуть сочинение в школы и как оно будет меняться в дальнейшем, Наталия Дмитриевна рассказала в интервью «Русскому миру».
– Вы входите в экспертный совет Министерства образования и науки, который занимается реформой ЕГЭ, в частности, сочинением. Сейчас идут дебаты о том, что важнее: грамотность при его написании или способность выразить свои мысли? А может, его вообще отменить?
– Его же уже отменяли. Теперь удалось, слава Богу, вернуть. Я думаю, что мы его отстоим, чтобы его и во второй раз не отменили. Хотя такие предложения есть.
– Что всё же важнее, когда мы говорим о школьном сочинении, – грамотность или умение выразить мысль?
– Важно и то, и другое. Вообще, для человека важна грамотность в принципе, как в смысле неделания ошибок на письме, так и в смысле умения избегать их в жизни. Поэтому не менее важно умение устно и письменно выражать свои мысли грамотно. Это нужно абсолютно всем. И продавцу в магазине, и инженеру, защищающему свой проект, и маме, которая разговаривает со своими детьми.
– Как удалось вернуть сочинение, ведь его уже было похоронили как вид проверки знаний?
– А у нас ситуация критическая. И это, наконец, поняли горячие головы от реформ в образовании. С одной стороны, наплыв визуальных способов выражения мысли, которые побеждают книгу. Не победили, но наступают. Идёт огромный натиск телевидения, личных гаджетов, которые внедряют интернетизацию мышления. Я не против неё, но пока она отличается крайней приблизительностью и небрежностью в способах визуализации, как на экране, так и на письме. С другой стороны, ситуацию усугубила отмена сочинения. В итоге, мы потеряли несколько поколений, способных чётко или хотя бы умело выражать свои мысли как на письме, так и в общении. Ведь что мы имеем? В прошлом году ЕГЭ по русскому языку показал, что, если не снизить планку с 36% до 24% грамотности, то люди, которые попали в разряд межу 24 и 36 процентами, просто не получат аттестат. Их на второй год оставлять или выпускать без аттестата? Но это сломает их будущее. На радикальные меры не пошли. Пошли на компромисс: решили спустить планку грамотности до 24%. По факту, признали грамотными людей, которые абсолютно безграмотны.
– Вы считаете, что планку требований и к грамотности, и к умению выражать свои мысли на письме надо повышать?
– Да, но не рваными темпами. Пока же я лично считаю, что ситуация, в которой большинство населения на своём родном языке почти не умеет выражаться грамотно и связно или хотя бы донести свою мысль до собеседника адекватно, – это ситуация дебилизации населения, и она угрожает национальной безопасности страны. Ещё поэтому я рада тому, что удалось начать процесс возврата сочинения.
– Каким Вы видите обновленный формат сочинения?
– К нему у нас требования грамотности невысокие. Я считаю, что тут надо учитывать простой принцип: не стоит сочинению дублировать экзамен по ЕГЭ. Он всё равно есть. И если человек сумел в сочинении как-то выразить свою мысль, но сделал при этом непозволительно много ошибок, существует дополнительный фильтр – ЕГЭ по русскому языку. Испытание получается честнее, и остаётся шанс: по крайней мере, сочинение сдано, потому что человек смог сформулировать то, о чём думает.
Кроме того, в обновлённом сочинении мы решили, исходя из реального положения дел, отойти от школьного литературоведения и сделать сочинение не собственно экзаменом по литературе, а экзаменом с опорой на литературу. Экзаменуемого не просят описать характер Татьяны Лариной или положение лишних людей в «Отцах и детях». Ему задают другие вопросы. Такие вопросы, которые провоцируют думать, спорить, искать интеллектуальные выходы. Про жизнь вокруг – до какого колена ты знаешь историю своего рода, чем отличаются фашисты в кино от современных неонацистов? Или – зачем человеку путешествия, кино, спорт, литература? Или – помогает ли тебе литература в реальной жизни? Человек может ответить «абсолютно не помогает». Так написал один молодой человек в экспериментальном сочинении. «У меня, — написал юноша, — проблемы с девушками. Я вот читаю «Герой нашего времени», ничему я оттуда не могу научиться. Вот мужские примеры. Максим Максимович – теперь вообще таких нет, я не встречал ни одного. Печорин. Я бы хотел, как он, но у меня так не получается. Мне совершенно неясно оттуда, а что надо, чтобы быть таким, как он… Вот смотрю, даже у Рамзана Кадырова таких черкешенок, как Бэла, больше нет. Они не такие. Поэтому я такую книгу не возьму, она мне не помогает».
Конечно, есть и другие примеры, когда дети пишут: «Часто, когда думаю о том, как поступить, мне приходит на ум, как поступали герои классической литературы. Мне это помогает». Есть и такие примеры, но их не так много, как хотелось бы. Обновлённому формату сочинения всё же пока придётся начинать с простых вещей, либерально относясь к пунктуации и орфографии. Потом, надеюсь, постепенно планка требований и к умению мыслить, и к умению грамотно излагать мысли, будет расти.
– А не станет сочинение щитом для тех, кто напишет его, но не сможет сдать ЕГЭ по русскому языку?
– Должна сказать, что задаваемые Вами вопросы сугубо пессимистичны. Почему они касаются только тех молодых людей, которые деградируют?
– Мне кажется, тенденция такова. И Вы её подтверждаете.
– Она есть, но вот, например, недавно я была на всероссийской литературной олимпиаде школьников. В Москву приезжали дети почти со всей страны – победители литературных олимпиад у себя в регионах. Поразительные дети. Мало того, что они много читают, любят книгу, знают современные литературные тенденции и моду, они прекрасно говорят, уважительно спорят, они разные. И с таким интеллектуальным напором, что мало не покажется. Я отдаю себе отчёт в том, что эти дети – тонкий интеллектуальный слой, и он истончается. Но он во все времена не был жирным куском масла. А эти дети интересуются не только литературой как возможным своим профессиональным будущим, но и мыслят широко – занимаются точными и естественными науками, при этом очень много читают. И таких молодых людей сейчас много.
Как я вижу, тенденция сейчас не только в том, что есть элемент дебилизации населения, но появилась и усталость от безграмотности и поверхностности. Есть тяга к глубоким знаниям. Есть желание учиться. Обнадёживающие тенденции. Ещё десять-пятнадцать лет тому назад было гораздо хуже. К учёбе было прикладное отношение: все ради диплома. Сегодня возвращается спрос на широкое образование. Другой вопрос, что произошла некая поляризация: одни скатываются ко всё большей варваризации, а другие наоборот. Наша задача: первых удержать от скатывания в каменный век мысли с гаджетом в руках, вторым – дать свободу самовыражения.
Стихия
По замыслу разработчиков, новая концепция будет «ориентировать учителей на воспитание в детях через литературные образы гордости за нашу многонациональную страну, глубокого и спокойного патриотизма, уважения к различным культурам, на формирование в учениках ценностей крепкой традиционной семьи».
Неоднозначные литературные персонажи должны подаваться таким образом, чтобы не стать образцом для подражания, считает председатель комиссии ОП по сохранению историко-культурного наследия Павел Пожигайло, слова которого приводят «Известия».
В списке потенциально опасных произведений — «Гроза» Александра Островского, «Отцы и дети» Ивана Тургенева, гражданская лирика Николая Некрасова, сказки Михаила Салтыкова-Щедрина и критика Виссариона Белинского.
«Изучение творчества этих авторов следует поставить под особый контроль. Будет разработана специальная методичка для учителей, в которой будет четко прописано, что следует рассказывать детям про эти произведения», — сказал Пожигайло.
«Правильное» и «неправильное» поведение героев в методичках надо будет интерпретировать примерно так:
«Екатерина из «Грозы» — это просто несчастная девушка, которая поддалась страстям, не смогла справиться с ними и покончила жизнь самоубийством. Другой пример: Татьяна Ларина из «Евгения Онегина» — она вышла замуж, она счастлива. С одной стороны, страсть, которая может привести к самоубийству, а с другой — мудрое преодоление страсти», — сказал Павел Пожигайло.
Произведения Н.В.Гоголя ( «Ревизора» и «Мертвые души») и Ф.М.Достоевского («Преступление и наказание», «Братья Карамазовы»)предлагается исключить из курса для средних классов школы и подробно разбирать уже в старшей школе, причем параллельно друг другу.
«Это писатели будущего, обладающие провидческим даром. Если брать того же «Ревизора», то Гоголь имел в виду не высмеивание царских чиновников, как это понималось в советское время, а мытарства одной души, где каждый из героев — это различные грехи. И Хлестаков в этом смысле — это Антихрист. Чтобы понять Гоголя, нужно, как минимум, знать Новый Завет. И его надо бы параллельно с Достоевским. Они оба говорили евангельскими текстами», — подчеркнул он.
Полностью исключить из курса литературы предлагается «Мастера и Маргариту» Булгакова.
«Я считаю, что эту книгу надо в институте преподавать. Конечно, кто-то хочет, чтобы ребенок был полностью свободен, как Раскольников. Но я считаю, что эта свобода, так же как свобода Базарова, она ведет к трагедии. И в этом смысле дать полную свободу, дать Пелевина, Улицкую, «пусть ребенок почитает», — заключил Пожигайло.
Новая концепция школьного курса литературы потребовалась после выступления Владимира Путина, в котором он высказал недоумение по поводу того, что в разработанной программе по литературе для старшей школы не нашлось места произведениям Александра Куприна, Николая Лескова и других признанных классиков. При этом в нее вошли творения современных литераторов, например Людмилы Улицкой и Виктора Пелевина.
Позднее Минобрнауки заявило, что эта программа не учитывает законодательство в сфере образования и не может использоваться в учебных заведениях.
kirill2490
kirill2490
О кино и спорте :-))
Лидер фракции КПРФ в омском Заксобрании Андрей Алехин резко высказался о творчестве писателя Александра Солженицына. «Солженицын – это, как бы помягче выразиться, предатель и враг нашей страны, – заявил коммунист. – И еще врун. Все, что он писал и говорил, неправда. Надо его гнать из школьной программы!» – сказал Алехин. А вы что предложили бы изгнать из школьной программы?
Мои респонденты идут с фотографиями.
Ирина Горелова, кафедры экономики и организации труда ОмГТУ, поэтесса:
— Если подходить очень жёстко, то можно вычистить половину истории и половину литературы. Мне кажется, нужно оставлять эти моменты, пусть они будут дискуссионными, их можно будет обсудить. Какое-то своё мнение составят сами школьники. Повод для дискуссии — в образовании это очень важно. Чем вот такие штампы — Солженицын это, Пушкин наше всё, Горький — зеркало русской революции.. Это всё части нашей литературы со всеми вывертами, и даже в детективах есть много интересного. По тому же «Шерлоку Холмсу» и Агате Кристи — я вот видела изумительнейшие издания, они роскошно оформленные, очень дорогие, и литературоведческие, и исторические одновременно, подарочные. Там на материале «Шерлока Холмса» рассказана история Англии тех лет. И это безумно интересно.
В общем, это должно оставаться, дискуссии возможны, в них рождается истина, главное, чтобы её там не затоптали ногами, конечно. Чем больше люди говорят — тем больше они думают.
Но при этом школьная программа не резиновая, есть тоже такая проблема.
Я читала Солженицына примерно в школьном возрасте, у меня сложилось мнение, что он сам искренне верил в написанное. И сейчас, если сравнивать «Архипелаг ГУЛАГ» и статистику историков, то понимаешь, что есть искажения. Но человек хотел расшевелить определённую реакцию, у него это получилось. Есть моменты и положительного, и отрицательного отношения — где-то у меня в глубине как у того Кроша возникает ощущение «Ёжик, нас попользовали», с другой стороны — восхищение той силой слов, которая получилась. Графоманом я его не считаю, он хороший писатель. В чём разница между этими понятиями? Неграфоман — писатель, у которого получается передавать мысли и эмоции. Куча людей не может ошибиться. Если ей удаётся воспринимать мысли и эмоции Солженицына, то это уже не графоман.
У талантливых часто не всё идеально в биографии, литература это не штамп.
А ещё по поводу того, что программа не резиновая, я бы очень много вещей оставляла на усмотрение учителя. Потому что он сможет зажечь только то, что нравится ему самому. А если из-под палки школьники будут читать Солженицына, Пушкина и кого угодно, то это больше будет проблем создавать. Лучше пусть ребёнок позже дойдёт и прочитает, чем это будет делаться насильно.
Адам Погарский, редактор газеты «Красный путь», депутат Заксобрания:
— Я особо не знаю, кто сейчас в школьной программе. Но нельзя закладывать туда то, что не прошло испытание временем в нашем обществе. То, что вызывает сопротивление, противодействие, даже раскол — ну нельзя закладывать в детские души. В том числе и Солженицына. Не только его, но и его тоже. У значительной части людей и «Архипелаг ГУЛАГ», и его автор вызывают решительное отторжение. Закладывать это в школьную программу — безответственно. При этом я понимаю, почему это было сделано, и почему, как всегда, в школу вмешивается политика. Но этого ни в коем случае нельзя допускать. Тем более когда сама власть декларирует, что хочет добиться в народе согласия и консолидации, единения.
Павел Кручинский, глава компании «МИАРД», руководитель Омского регионального отделения «Партии РОСТА»:
— На мой взгляд, можно по-разному относиться к его жизни и книгам, но в целом он в творчестве отразил то, что сам пережил. Даже если где-то придумал и преувеличил. Я недавно посмотрел интервью Галины Вишневской — а напомню, и она, и её муж Солженицына очень поддерживали, и в интервью она также о нём очень уважительно высказывалась. А это человек, которому можно доверять. Его творчество — часть нашей истории и, конечно, имеет право быть в школьной программе. Чтобы дети могли сами ознакомиться и сделать выводы. На самом деле как люди многие наши писатели и поэты были неоднозначны — взять Есенина, Маяковского, Горького — к ним современники относились противоречиво. Но при этом Есенин оставил такое наследство, что до сих пор очень востребован.
Понятно, что руки прочь от Пушкина, Достоевского, и того же Льва Толстого — они признаны во всё мире. Показательно, что программа в советской школе основывалась на писателях из дворянского сословия. Это были такие вещи, которые давали очень высокое образование. Оно всегда ценилось. И у нас, и в дореволюционное время.
И сейчас выхолащивание этого Спанч Бобами (условно) и «Гарри Поттером» — вот это я считаю неправильным. Вот от этого нужно уберечься. Дети это и сами увидят, а включать это в школьную программу точно не нужно.
Сергей Евсеенко, профессор Омского филиала Академии бюджета и казначейства Минфина РФ, член политсовета омского отделения «Партии РОСТА»:
— Тему Солженицына в школьной программе, конечно, можно было бы обсуждать, но не с Алёхиным. Дело в том, что если бы Алёхин был просто интеллигентным человеком, то я бы, наверное, ещё понял. Но он ангажирован как член конкретной партии. Поэтому для него всё, что написал Солженицын, кроме как «Слава Ленину» и «Слава Сталину», было бы плохо. Поэтому его понять можно.
Но я там другую заметку на «БК55» читал про «нашего мальчика» — когда Леонид Константинович вспоминал, как он часами побеседовал с Солженицыным, с фотографией, где он его похлопывает по плечу — к новости был ещё забавный комментарий, потом его удалили — «А где фотография со Сталиным?» То есть вот этот редкий проходимец, делец нашей современности, которого почему-то любят в вашем издании. Исаич — нормальный был мужик, ну своеобразных взглядов, не без литературы, которую не подмажешь, написано у него талантливо. Но он же не историк — давайте исходить из этого? Описания происходившего чудовищные, произведения выдающейся силы. А быть ему в школьной программе или нет — ну давайте это педагоги обсудят и как-то решат. Они же здесь эксперты. Наверное, патриотизм должен быть, есть там патриотизм? Пусть люди его найдут. Программы могут быть разными, вопрос в другом — надо как раз развивать мышление и прививать комплексные знания. Исаич может быть по этим параметрам в программе, потому что он Нобелевский лауреат по крайней мере, это точно. Если говорят, что ему премию дали за участие в развале СССР? Ну так у нас Полежаев тоже гордится, что всю жизнь просидел в партии, чтобы разваливать её изнутри. А это уголовная статья — «Измена Родине», по которой, кстати, нет срока давности.
Евгения Лифантьева, писательница, журналистка, блогер: 
— Прежде всего я понятия не имею, какие писатели сейчас есть в школьной программе по литературе в XX веке. Если там есть Солженицын — я не как коммунист, а как человек, который занимается литературой, считаю, что это неправильно. Всё-таки дети должны изучать литературу, а не политически окрашенную публицистику. Если речь идёт о писателях конца XX века, то есть гораздо более значительные с литературной точки зрения писатели, тот же Распутин или Белов, они писали о жизни более глубоко, более разносторонне её показывают и самое главное — с точки зрения литературы более качественно. У них лучше язык и композиция.
Проблема подмены литературы публицистикой — она началась где-то с 60-70-х годов на Западе, появился термин «размытие жанра». Литература как художественное произведение становилась менее популярной. И её место начали занимать публицистические жанры. Это привело к размытию понятия и публицистическая волна начала захлёстывать литературу сначала там, потом и у нас. У Солженицына по большому счёту не литературные произведения, а какие-то приукрашенные мемуары. Есть такое выражение — «исповедальная проза», так вот там исповеди нет, потому что не саморефлексии, но выдать это за исповедальную прозу, за литературу факта пытаются. А это скорее какой-то мемуар-переросток. Причём очень политически окрашенный. Можно что-то говорить про «Один день Ивана Денисовича» — и по сути всё.
Последний пример с Алексиевич тут тоже показателен. Публицистические произведения — и с одной стороны очень жёсткая политическая окраска, и на её примере масса литераторов в России узнала о политической ангажированности в литературе на Западе только сейчас. Скорее осознала её. Если в 80-90-е годы они искренне считали, что у нас диктат компартии, цензура, а там полная свобода, то теперь эта сильная политическая ангажированность вдруг обнаружилась. Там — цензура признания. И то же самое у нас сейчас. Писатель может издать книгу за свой счёт тиражом 100 экземпляров — что угодно, не противоречащее закону и не экстремизм. Но об этом узнает максимум 100 человек. То есть там с одной стороны — цензура потребительская, с другой — политическая, на уровне руководства издательств, которое решает, что печатать, а что не печатать. Поскольку это руководство входит в политическую элиту Запада.
То есть Солженицын — чисто политическая фигура. Просто его раскрутили. С точки зрения литературы есть другой писатель — Варлам Шаламов. У него та же самая тема лагерей, репрессий, у него гораздо лучше язык, стиль, но он умер рано. И вытащить его на трибуну и сделать из него некую совесть нации, как пытались сделать из Солженицына, было невозможно. И он оказался абсолютно забыт — просто один из. Хотя с точки зрения литературы он гораздо сильнее.
Ситуация с Солженицыным мне ещё напоминает моё время, когда в программу с какого-то перепуга ввели «Малую землю» Брежнева. Абсолютно мемуарная вещь, не имеет отношения к литературе никакого, но так как это был Брежнев, её ввели в программу. Так же ввели и Солженицына — поскольку он политическая фигура.
Игорь Федоров, omchanin блогер:
– А у нас что, Солженицына теперь проходят в школе? В школе должна быть классика, все остальное – от лукавого.
Любовь Сусликова, педагог с более чем полувековым стажем, преподаватель Омского лицея №66:
– Я считаю, самого Алехина надо убрать. Не уважаю его мнение – так и напишите. Солженицын – человек неординарного ума, сколько в его произведениях любви и патриотизма. Уверять, что Солженицын предатель может только тот, кто не читал его книг.
Ирина Ястребова, руководитель монтессори-центра «Умный птах»:
– Я бы убрала из школ ужасные тестовые проверочные работы, ЕГЭ и прочее. А самое главное – подготовку к ним, натаскивание детей на тесты в ущерб реальным знаниям. Надо развивать не способность ответить на перечень конкретных вопросов, а способность самим задавать вопросы и искать на них ответы. А добавила бы побольше практических навыков, как у нас в детстве были «труды» – кулинария и шитье, а мальчишки табуретки строгали! Наши «Монтессори-дети», конечно, все эти навыки отрабатывают, но вот в традиционной школе их очень не хватает.
Сергей Костарев, омский эколог, профессор ОмГУПС, доктор философских наук:
– Я бы ничего не вычёркивал, так как не занимаюсь школьным образованием, и это сфера ответственности учителя. Поясню. Считаю, что право определять то, чему нужно, а чему не нужно учить, должно лежать на педагогах, а качество их работы при этом должно определяться полученными результатами – успехами их школьников в олимпиадах, конкурсах, проектах, делах. Да, есть риск в том, что хороших учителей мало и на всех детей не хватит. Но такой риск значительно безопаснее, чем вообще запретить учителям (в том числе и хорошим) учить так, как они считают правильным. В первом случае будет конкуренция за хорошего учителя, учителя будут стараться развиваться, а у школьников вырастет уровень образованности. А во втором – тотальная деградация всей школьной системы, так как никакого стимула к творчеству не будет.
Наталья Чайка, президент федерации кинологического спорта Омской области, руководитель центра канис-терапии «Лапу, друг!»:
– Я бы включила в программу «Урок Жизни». Умение быть собой, умение решать ситуации, анализировать творчество. В общем, умение быть Человеком.
Нина Маляренко, ведущая балерина Омского музыкального театра:
– Я бы изгнала из школьной программы ЕГЭ! Ещё и тот, что в 9 классе сдают (ОГЭ вроде называется). Я, слава Богу, этого не застала. считаю, что ученик должен уметь рассуждать, объяснять и говорить. А не выбирать готовый ответ. У детей даже нарушается психика из-за ЕГЭ, они боятся идти. Я слышала, что даже те ученики, которые шли на медали, просто путались в выборе ответа от волнения! А двоечники, попадая наугад, потом поступают в университеты! Какая-то лотерея получается. Отсюда и уровень специалиста любого профиля и т.д. Человек должен уметь выражать свои мысли и знания устно и письменно!
Виктор Стручаев, депутат омского Заксобрания:
– Гораздо полезнее не исключать, а добавлять в программу. Для наших подростков следует ввести отдельную дисциплину по изучению конституционных и гражданских прав, свобод и обязанностей человека, как отдельный предмет, а не в рамках нескольких часов обществознания. Тогда мы вырастим поколение с высоким уровнем правовой культуры, уважающее законность, с прочными знаниями о законодательстве и позитивным отношением к законам, правам и обязанностям человека и гражданина.
Игорь Гаев, ветеран омского футбола:
– Вопрос насколько сложный, настолько и интересный. Странно, что вопрос о Солженицыне поднял Ал`хин из фракции КПРФ, по моему мнению, данный господин не имеет никакого отношения к коммунистическим принципам. О школе. Солженицына и его произведений не должно быть в программе, возможно только факультативно, для тех, кому действительно интересно. Самый большой вопрос – это литература и история! В эпоху демократических перемен в нашей стране пытались что-то изменить в образовании. Сделали только хуже. Зачем Солженицын, когда дети путают Пушкина и Лермонтова, когда герои сказок не три богатыря, не Аленушка и братец Иванушка, не Иван-Царевич, а Барт Симпсон и Спанч Боб?
Об истории и говорить неудобно. Всё показал опрос о наименовании аэропорта! Ничего не имею против Летова, но люди просто не знают генерала Карбышева. О точных науках и говорить не стоит, я в свои годы помню свою школьную программу назубок, а есть некоторые родные с их новыми учебниками, подсказками и интернетом, которые просто ничего не могут решить. Я за old-school, конечно надо что-то убрать и немедленно, должен быть необходимый запас знаний. Возможно, советская система была не идеальной, но этот запас знаний она давала.
Олег Нижевясов, депутат Омского муниципального района:
– Советское образование считалось одним из лучших в мире. Принимать изменения в школьную программу следует осторожно, опираясь на исследование экспертов по каждому предмету. Ну а то, что сказал Алехин, это его сугубо личное мнение и воспринимать его как руководство к действию ни в коем случае не стоит. Товарищу Алехину стоит же быть немного аккуратнее в своих словах.
