Междумирье. Репортаж из реанимации новорожденных

Содержание

1 Междумирье. Репортаж из реанимации новорожденных

Репортаж из больницы как лишнее доказательство для скептиков: коронавирус не щадит никого

Статистика — это одно. Сухие цифры. Они впечатляют, но не так, как поход в реанимацию. А там молодые и пожилые, одинокие и семейные. Люди, у которых были планы и мечты. А теперь мечта одна — остаться в живых. Получается не у всех. А виноват COVID-19. Наш общий враг невидимый, коварный и непредсказуемый. Специалисты уверяют — мы слишком мало знаем о коронавирусе и порой слишком безрассудно себя ведем.

Так звучит коронавирус. И это еще не самый плохой вариант. Хуже, когда так — звуки реанимации и аппарата искусственной вентиляции легких. Со стороны кажется, что врачи уже привыкли. И при всем неудобстве защитного костюма под ним иногда удобно скрывать эмоции.

«Иногда дрожит подбородок, конечно. Невозможно проходить с каменным лицом», — признается заместитель главного врача Городской клинической больницы им. Н.И. Пирогова Марат Магомедов.

Здесь, в Первой градской больнице, пациентов на ИВЛ несколько десятков. И около трети из них — это люди младше 65.

Женщина. 50 лет. Седьмой день в реанимации. Мужчина. 42 года. Девятый день в реанимации. Совсем молодая девушка. Ей всего 32 года. И она уже несколько дней лежит без сознания. И здесь, как ни в каком другом месте, сухие цифры статистики обретают человеческое лицо.

«Госпиталь забит. Вы видите этих людей, которые работают по 24 часа. Это называется эпидемия. Это стихийное бедствие. Это беда. Это горе. И если, не дай бог, сейчас кто-то будет высовывать нос на улицу, мы встретимся все здесь», — говорит главный врач Городской клинической больницы им. Н.И. Пирогова Алексей Свет.

Главврач Алексей Свет уже не может говорить без эмоций. Каждый день в его реанимацию привозят по 10 тяжелых пациентов. Кто-то так обессилен, что не может даже пошевелиться без помощи врача. А здесь случай настолько сложный, что нас просят не снимать.

Сил врачам придают такие истории, как в этой палате. Этот пациент несколько дней был в критическом состоянии. Медики уже не знали, что говорить родственникам. И пусть сейчас он еще совсем слаб, зато уже может дышать самостоятельно.

«Не могу передать. Это не то что задыхаешься — все горит, ничего не соображаешь. Меня кормили с рук», — рассказывает Муртаз Шенгелия.

Вот так выглядит утро в больнице перед новой сменой. Здесь и врачи, и медсестры, и санитарки. И рук все равно не хватает. Так что помогать коллегам идут доктора отовсюду. Александр вообще-то стоматолог. Но уже месяц он работает в красной зоне с заболевшими коронавирусом. Привыкнуть не может до сих пор.

«Страх за людей, когда им становится резко плохо. Потому что полчаса назад они могли говорить о том, что у них нет никакой симптоматики, что сейчас они уже хорошо себя чувствуют, а потом резко они начинают либо задыхаться, либо становится им плохо», — рассказывает заведующий стоматологическим отделением Монинской больницы Александр Щепливцев.

Александр говорит вот об этом: еще мгновение назад показатели были в норме, а сейчас больному пытается помочь бригада сразу из пяти реаниматологов. На этот раз обошлось. Но новый вирус очень непредсказуемый. Он не только заразнее гриппа, но еще и коварнее, хитрее.

«Вирус действует крайне скрыто. И в течение первых двух суток не вызывает выработку интерферонов, которая служит сигналом для запуска иммунной системы», — говорит главный внештатный эпидемиолог Минздрава России Николай Брико.

К тому же врачи и ученые до сих пор не могут предсказать возможные последствия этой болезни. COVID-19 еще слишком мало изучен. Ученые до сих пор спорят даже по поводу способов его передачи.

«Обсуждается вопрос внутриутробной передачи от мамы своему будущему ребенку. Поскольку появились уже работы, которые говорят о том, что где-то порядка у 11 детей, которых обследовали сразу после рождения, удавалось ученым выделить вирус через два часа после рождения», — рассказывает ведущий научный сотрудник ФГБУ «НИЦЭМ им. Н.Ф. Гамалеи» Людмила Алимбарова.

Так что, если вы подумываете выехать на природу на майские, еще раз взгляните на этих людей и спросите себя, хотите ли вы увидеть их вживую?

Как спасают новорожденных. Репортаж из детской реанимации

«Маленькие комочки, некоторые размером в ладонь, уязвимые к инфекциям и сложностям, но необычайно стойкие, с первой секунды своего рождения готовые бороться за свою жизнь. На днях мы побывали в отделении реанимации для недоношенных детей и хотим рассказать вам, как работает это отделение», — пишет Станислава Двоеглазова.

1. В отделение поступают самые тяжелые дети из всех родильных домов города Москвы. Транспортировка этих детей осуществляется выездной реанимационной неонатальной бригадой.

Дети находятся на искусственной вентиляции легких, так как легкие у них не полностью расправлены, а также когда есть проявление тяжелой дыхательной недостаточности. Восстановление функции дыхания происходит как раз в этом отделении.

2. За последнее время медицина серьезно продвинулась в лечении дыхательной недостаточности, появилось много новой аппаратуры и для детей, особенно недоношенных, с экстремально низкой массой тела, врачи стараются проводить неинвазивную искусственную вентиляцию легких, то есть без интубации (без ввода трубки в гортань) ребенка. Врачи используют такой метод, который называется «назальный сипап», при нем в легких создается такое же давление, как и при интубации трахеи при проведении полной искусственной вентиляции легких.

Читать еще: 10 причин, почему чтение новостей делает вас несчастнее

Подобных отделений второго этапа в Москве несколько: отделение при 7-й (откуда мы, собственно говоря, и ведем репортаж), 13-й, при Филатовской, при 70-й и 8-й ГКБ.

3. На базе 7-й ГКБ находится единый диспетчерский пункт, куда поступают вызовы со всех роддомов Москвы, и уже далее диспетчер направляет детей в реанимацию той или иной больницы в зависимости от удаленности от роддома и загруженности коек.

4. Всего по Москве дежурит 3 реанимобиля, два из них прикреплены к 7-й городской больнице и один к 8-й.

5. Современная медицина позволяет выхаживать детей весом от 500 граммов, с 22-й недели гестации. Размер такого ребенка — примерно 32−33 сантиметра от макушки до пяток.

6. Когда родители спрашивают, какие шансы на выживание их ребенка, то врачи говорят, что 50 на 50, но по факту благодаря хорошему оснащению и квалификации врачей летальность в этом году составила 0,3 процента. Когда дело касается жизни, то слова типа «всего-то» совершенно неуместны. Нужно понимать, что врачи здесь борются за каждого ребенка, за каждый день его жизни, за каждый грамм его веса.

7. В среднем за год в это отделение поступает 1100−1200 детей, это 2−3, максимум 4 ребенка в сутки. В реанимации они находятся от 5 до 30 суток, если же речь идет о совсем маловесных детях, то они могут находиться в отделении до 3 месяцев. Стоимость выхаживания такого ребенка может доходить до полумиллиона рублей. Но это вовсе не значит, что родителям нужно быть миллионерами, чтобы оплатить лечение. Всё предоставляется в рамках государственных гарантий по полису обязательного медицинского страхования, который есть у всех граждан Российской Федерации.

8. Насколько я знаю, на днях Московский городской фонд ОМС объявил об увеличении расходов на оказание ряда видов медицинской помощи, в том числе по направлению выхаживания детей, в частности на выхаживание новорожденных с врожденной аномалией пищеварения больницы получат 122 тысячи вместо полагающейся сегодня 61 тысячи. Ранее не все тарифы покрывали расходы на лечение, особенно если выхаживались дети весом 600−800 граммов, а выписывают ребенка лишь тогда, когда мама в состоянии с ним справиться, то есть ребенок должен уметь самостоятельно дышать, держать тепло и сосать соску.

9. Вернемся-таки в отделение.

10. Все кювезы накрыты покрывалками. Это делается не для эстетики, а в связи с тем, что глазки у недоношенных деток болезненно реагируют на дневной свет, и, чтобы их не раздражать и не усугублять развитие ретинопатии, во всем мире инкубаторы накрывают.

11. Мониторы с датчиками подключены к каждому ребенку, и если параметры выходят за пределы нормы, то подается сигнал тревоги, который также дублируется на мониторе, который расположен на посту медицинской сестры.

12. Родители ежедневно приходят в отделение реанимации, и им даются сведения о состоянии ребенка, также они могут пройти в реанимационное отделение и посидеть рядом с дитем. Если ребенок находится на самостоятельном дыхании, то мамы допускаются в отделение, они сцеживают молоко и этим молоком начинают кормить детей.

13. В отделении круглосуточно работают две лаборатории для экспресс-диагностики. Один из основных анализов — это определение кислотно-щелочного состояния детей, газы крови берут на анализ каждые четыре часа у всех детей, находящихся на искусственной вентиляции легких, для определения правильности подобранных параметров.

14. Биохимический анализ крови делается в другой лаборатории, она находится на третьем этаже отделения.

15. Если есть необходимость сделать рентген, то ребенка никуда не возят, вызывается рентгенолог, и он везет рентгенологический аппарат к кювезу. Все приближено к ребенку. Реанимационных детей куда-то лишний раз перемещать нельзя, вся помощь оказывается на месте.

16. Если нужно поставить катетер или интубировать, то ребенка из кювеза перекладывают на специальный столик с подогревом. По-правильному он называется «Открытая реанимационная система».

17. После того как детей снимают с аппарата, их переводят в отделение интенсивной терапии. Это уже следующий этап, приближающий выписку домой и воссоединение с родителями.

18. Перед тем как войти в бокс к детям, необходимо помыть руки.

19. Напоминания об этом висят перед каждой дверью.

20. После выписки дети до трех лет наблюдаются не только в поликлиниках по месту жительства, но и в поликлинике при отделении.

За фотографии отдельное спасибо любимому мужу 🙂

Понравилось? Хотите быть в курсе обновлений? Подписывайтесь на наш Twitter, страницу в Facebook или канал в Telegram.

Вторая мама: откровения медсестры детской реанимации о слезах на смене, молитвах и работе в тени врачей

Дети, к сожалению, болеют. Иногда очень серьезно, иногда даже с самой первой минуты своей жизни. Вместо заботливо приготовленной кроватки — кувез, вместо маминой груди — питание через зонд, сотни трубочек, препаратов и большой вопрос о будущем… И вокруг чужие люди. За плотно закрытыми дверьми детской реанимации разыгрываются настоящие драмы, идет ежеминутная борьба, и мы порой забываем, что на этом поле боя за жизнь сражаются не только врачи… В тени остаются те, кто их назначения выполняет, кто ставит лекарства, кормит, ухаживает, утешает…

Анастасия Тагирова 13 лет работает медсестрой в детской реанимации Национального медицинского исследовательского центра имени академика Е. Н. Мешалкина . У нее очень добрые глаза, мягкая улыбка и забавная шапочка с медвежонком, которую она сшила своими руками. Мы вместе с Анастасией смогли попасть в самое закрытое отделение больницы, спросить о слезах и тяжелых буднях, о безмолвных молитвах в самые трудные минуты борьбы за детей.

С ЗАБОТОЙ, ЛАСКОЙ И БЕЗ ГРУБЫХ ДВИЖЕНИЙ

Тяжелые двери распахнулись. Впереди длинный коридор отделения. Очень чисто, тихо и, на удивление, ничем не пахнет. Совсем. Даже больницей. Сразу видно — здесь детская реанимация. Из коридора за прозрачными дверями — просторные палаты. В белоснежном помещении с желтыми стенами несколько кувезов (специальные высокие кроватки, в которых лежат младенцы). Сердце сжимается. Дети увешаны разными трубочками и спят под непрекращающийся писк приборов. Анастасия спокойно надевает перчатки, ласково смотрит на малышей, пожимает плечами — можно задавать вопросы, только тихо…

— Наша задача — это уход, — начинает с самого главного рассказ о своей работе Анастасия Тагирова. — Каждые два часа мы переворачиваем малышей, чтобы не было пролежней, застоя в легких и инфекционных осложнений, которые могут возникнуть после операции. Всегда нужно обращать внимание на температуру тела малыша, чтобы ручки и ножки были теплые и чтобы все складочки были расправлены на пеленке.

Анастасия говорит шепотом. Дети спят. Некоторые из них с характером: разбудишь — начнут возмущаться. Один малыш нахмурился, но мы вовремя замолчали, а спокойное «тише-тише» от медсестер и равномерный писк множества аппаратов его быстро успокоили.

— Все приходит с опытом, — продолжает медсестра. — Когда младенец плачет — надо выявить причину, почему он это делает. Надо понять, что его тревожит, и успокоить.

Нам тяжело смотреть на этот ряд маленьких кувезов… У Анастасии другие чувства.

— Как вам объяснить? Конечно, у меня разные чувства — я мать двоих детей. Жалостью это я точно не могу назвать. Потому что если детей начинаешь жалеть, то будет еще хуже. Нельзя мешкать, нужно быть уверенной, ведь мы их опора, — твердо говорит медсестра. — У меня очень часто возникает мысль: «Как бы я хотела, чтобы к моему ребенку относились?» С заботой, лаской, без грубых движений. Так и работаю. Малыши лежат здесь без мам, и нужно, чтобы они почувствовали, что они здесь не одни. Мы с ними постоянно разговариваем. Говорим: «Не плачь. Все будет хорошо».

«МЕДСЕСТРЫ ОСТАЮТСЯ В ТЕНИ»

Про мам — отдельный разговор. В реанимацию пускают редко. Здесь все же не обычная палата. И закрытая дверь отделения видела, наверное, больше слез, чем любая другая.

— Мамочки прорываются в реанимацию, но мы с ними не контактируем, — аккуратна в формулировках Анастасия. — Я с каждым пациентом задумываюсь, как там бедная мама… Она ведь переживает. Бывает, ребенка и увидит только на секунду после рождения. И если постоянно об этом думать, то становится немного жутковато. Но если так о каждом переживать — можно с ума сойти. И плачем, бывает, всякого хватает.

Читать еще: Зачем ехать в паломничество, разве дома — не святыни?

С родителями беседуют в основном врачи, а о медсестрах, которые сутками находятся с их детьми, люди порой не задумываются.

— Про лавры всем врачам — очень каверзный вопрос, — смеется Анастасия. — Врачи — это наши светлые головы . А то, что мы медсестры и остаемся в тени… Это мы такую профессию выбрали.

«ИНОГДА ВО ВРЕМЯ РЕАНИМАЦИИ МОЛИШЬСЯ»

Для того чтобы детям было не так страшно, Анастасия сама сшила себе шапочку. На ней веселый мишка с цветочком.

— Нам всем хочется, чтобы ребенок поскорее выздоровел и вернулся к маме, потому как материнскую любовь никто и ничто не заменит, — уверена медсестра. — Когда к малышам приходят мамы, младенцы обычно плакать начинают — жалуются, видимо, что без них здесь лежат.

Иногда приходить к детям просто некому.

— Отказники к нам тоже поступают — вот кого на самом деле жалко! Ребенок и так родился нездоровым, нужна поддержка родителей, а он один в этом мире. И тогда выкладываешься вдвойне, втройне!

А в ответ получаешь иногда забавные рисунки цветочков, солнышек, зайчиков и даже теплые слова.

— У нас была трехлетняя девочка, которая называла меня и мою напарницу мамой. Сердце екало очень сильно… Но девочка просто хотела внимания, — улыбается Анастасия. — Те, кто с нашими пациентами как с куклами обращается, не смогут у нас работать. Когда только устроилась сюда, поначалу тяжко было справляться. До такой степени все в груди сжимается, болит. Я не знаю, как эти чувства описать. Это надо пережить. То ли человек так устроен, что ко всему приспосабливается… Это волнение и эмоции потихоньку проходят. Они приглушаются. Но иногда… В каждой палате есть иконы. Иногда во время реанимации молишься про себя.

Пока мы беседуем — в палате спокойно, но так бывает не всегда. Это реанимация, а значит, ребенок находится на грани. Приборы в любую секунду могут начать истошно пищать. И это создает в помещении если не напряжение, то атмосферу собранности. Откуда взять при такой тяжелой работе столько нежности, ласки и терпения?

— С этим, наверное, нужно родиться, — добавляет Анастасия нам на прощание.

Двери реанимации закрылись. За ними остались и тревоги, и заботы, и молитвы. И пусть они там и остаются, а дети возвращаются к родителям здоровыми и счастливыми.

Как спасают новорожденных. Репортаж из детской реанимации (21 фото)

Маленькие комочки, некоторые размером в ладонь, уязвимые к инфекциям и сложностям, но необычайно стойкие, с первой секунды своего рождения готовые бороться за свою жизнь. На днях мы побывали в отделении реанимации для недоношенных детей и хотим рассказать вам, как работает это отделение.

В отделение поступают самые тяжелые дети из всех родильных домов города Москвы. Транспортировка этих детей осуществляется выездной реанимационной неонатальной бригадой.

Из родильного дома поступает вызов и бригада в составе врача и фельдшера выезжает по месту и привозят ребенка в отделение реанимации. Здесь дети лежат до стабилизации состояния.
Дети находятся на искусственной вентиляции легких, так как легкие у них не полностью расправлены, а также когда есть проявление тяжелой дыхательной недостаточности. Восстановление функции дыхания происходит как раз в этом отделении.
За последнее время медицина серьезно продвинулась в лечении дыхательной недостаточности, появилось много новой аппаратуры и для детей, особенно недоношенных, с экстремально низкой массой тела, врачи стараются проводить неинвазивную искусственную вентиляцию легких, то есть без интубации (без ввода трубки в гортань) ребенка. Врачи используют такой метод, который называется назальный сипап, при нем в легких создается такое же давление в легких, как и при интубации трахеи, при проведении полной искусственной вентиляции легких.

Специализация этой реанимации – недоношенные дети, так как весь детский корпус рассчитан на выхаживание именно их, но также сюда поступают и доношенные дети с родовыми травмами, наглотавшиеся вод во время родов или у них наблюдается судорожный синдром.
Подобных отделений второго этапа в Москве несколько: отделение при 7-й (откуда мы собственного говоря и ведем репортаж), 13-й, при Филатовской, при 70-й и 8-й ГКБ
На базе 7-й ГКБ находится единый диспетчерский пункт, куда поступают вызовы со всех роддомов Москвы и уже далее диспетчер направляет детей в реанимацию той или иной больницы в зависимости от удаленности от роддома и загруженности коек.

Всего по Москве дежурит 3 реанимобиля, два из них прикреплены к 7-й городской больнице и один к 8-й.

Современная медицина позволяет выхаживать детей весом от 500 грамм, с 22-й недели гестации. Размер такого ребенка примерно 32-33 сантиметра от макушки до пяток.

Когда родители спрашивают какие шансы на выживание их ребенка, то врачи говорят, что 50 на 50, но по факту, благодаря хорошему оснащению и квалификации врачей летальность в этом году составила 0,3 процента. Когда дело касается жизни, то слова типа «всего-то» совершенно неуместны. Нужно понимать, что врачи здесь борются за каждого ребенка, за каждый день его жизни, за каждый грамм его веса.

В среднем за год в это отделение поступает 1100-1200 детей, это 2-3, максимум 4 ребенка в сутки. В реанимации они находятся от 5 до 30 суток, если же речь идет о совсем маловесных детях, то они могут находиться в отделении до 3 месяцев. Стоимость выхаживания такого ребенка может доходить до полумиллиона рублей. Но это вовсе не значит, что родителям нужно быть миллионерами, чтобы оплатить лечение. Все предоставляется в рамках государственных гарантий по полису обязательного медицинского страхования, который есть у всех граждан Российской федерации.

Насколько я знаю, на днях Московский городской фонд ОМС объявил об увеличении расходов на оказание ряда видов медицинской помощи, в том числе по направлению выхаживания детей, в частности на выхаживание новорожденных с врожденной аномалией пищеварения больницы получат 122 тысячи вместо полагающейся сегодня 61 тысячи. Ранее не все тарифы покрывали расходы на лечение, особенно если выхаживались дети весом 600-800 грамм, а выписывают ребенка лишь тогда, когда мама в состоянии с ним справиться, то есть ребенок должен уметь самостоятельно дышать, держать тепло, и сосать соску.

А тут, позвольте, я немножко отклонюсь от темы и побуду занудной училкой, вспомнив свою преподавательскую бытность в университетеJ Итак, полис ОМС – это не просто бумажка, а такая штука, по которой каждому гражданину РФ положен бесплатная медицинская помощь в системе обязательного медицинского страхования. При этом совершенно неважно, что полис был получен вами в Урюпинске, например, прописаны вы вообще во Владивостоке, а медпомощь вам или вашему ребенку понадобилась в Москве. Так вот, если вдруг вам отказались оказывать эту самую медпомощь, аргументируя тем, что вы не житель первопрестольной или вообще затребовали денег за лечение, то делаете вот что: 1. Пишите заявление на имя главврача медучреждения, где излагаете ситуацию и 2. Точно такое же письмо счастья отправляете в страховую компанию выдавшую вам полис, а также в фонд ОМС и поверьте будет вам счастье, а тем, кто попробовал отказать в лечении или затребовал денег — атата по мягкому месту.

Вернемся-таки в отделение.

Все дети в отделении лежат в специальных кювезах, в которых поддерживается определенная температура и влажность.
Все кювезы накрыты покрывалками. Это делается не для эстетики, а в связи с тем, что глазки у недоношенных деток болезненно реагируют на дневной свет и чтобы их не раздражать и не усугублять развитие ретинопатии во всем мире инкубаторы накрывают.

Мониторы с датчиками подключены к каждому ребенку и если параметры выходят за пределы нормы, то подается сигнал тревоги, который также дублируется на мониторе, который расположен на посту медицинской сестры.
Алла Лазаревна — врач неонатолог, заведующая перинатальным центром ГБУЗ «ГКБ № 7 ДЗМ», с гордостью поведала нам о том, что отделение, которое находится в ее ведомстве лучше, чем те, которые она видела в зарубежных клиниках, куда она и ее сотрудники ездили по обмену опытом. Да кювезы там стоят точно такие же, тех же производителей и модификаций, но у них больше скученность детей в боксе, что не сответствует российским СанПинам. У нас же в один бокс дети кладутся из одного родильного дома, в другой бокс из другого, чтобы не смешивать флоры родильных домов. У них же все это делается вперемешку.

Родители ежедневно приходят в отделение реанимации и им даются сведения о состоянии ребенка, также они могут пройти в реанимационное отделение и посидеть рядом с дитем. Если ребенок находится на самостоятельном дыхании, то мамы допускаются в отделение, они сцеживают молоко и этим молоком начинают кормить детей.

В отделении круглосуточно работают две лаборатории для экспресс-диагностики. Один из основных анализов – это определение кислотно-щелочного состояния детей, газы крови берут на анализ каждые четыре часа у всех детей, находящихся на искусственной вентиляции легких, для определения правильности подобранных параметров.

Биохимический анализ крови делается в другой лаборатории, она находится на третьем этаже отделения.

Если есть необходимость сделать рентген, то ребенка никуда не возят, вызывается рентгенолог и он везет рентгенологический аппарат к кювезу. Все приближено к ребенку. Реанимационных детей куда-то лишний раз перемешать нельзя, вся помощь оказывается на месте.

Если нужно поставить катетер или интубировать , то ребенка из кювеза перекладывают на специальный столик с подогревом. По правильному он называется Открытая реанимационная система.

После того, как детей снимают с аппарата их переводят в отделение интенсивной терапии. Это уже следующий этап, приближающий выписку домой и воссоединение с родителями.

Перед тем, как войти в бокс к детям, необходимо помыть руки.

Напоминания об этом висят перед каждой дверью.

После выписки дети до трех лет наблюдаются не только в поликлиниках по месту жительства, но и в поликлинике при отделении.

Ну и напоследок, хотелось бы выразить огромную благодарность лично Эрлих Алле Лазаревне и ее сотрудникам за то, что делают такое большое и светлое дело, а также за экскурсию.
За фотографии отдельное спасибо любимому мужу:)

Междумирье. Репортаж из реанимации новорожденных

Репортаж из больницы как лишнее доказательство для скептиков: коронавирус не щадит никого

Как спасают новорожденных. Репортаж из детской реанимации

Вторая мама: откровения медсестры детской реанимации о слезах на смене, молитвах и работе в тени врачей

Читайте также

Экспресс-тестирование на наличие антител к коронавирус

Коронавирус особенно опасен на первых триместрах беременности

«Я ее не знаю, но мы уже родные»: новосибирец спас жизнь генетической «сестре»

«Желчнокаменная болезнь продолжает молодеть с каждым годом»

ННИИТО: «Мы реализуем национальные проекты»

«Говорили, будет уродом»: врачи спасли лицо мальчика с загадочным диагнозом

«Говорили, будет уродом»: врачи спасли лицо мальчика с загадочным диагнозом

«Слишком толстые ягодицы»: полной пенсионерке ампутировали ногу, суд назвал это врачебной ошибкой

Берегите себя: шел, упал, пришел на консультацию к травматологу

«Мальчик просто ленится»: врачи не заметили у младенца ДЦП

Умирающего 1700-граммового мальчика хотят выписать из новосибирской больницы

«Семь дней ходил с трубкой во рту»: сибиряку разрезали лицо после похода в платную стоматологию

«Ребенок с ДЦП, а я без матки»: молодая мама отсудила у роддома 700 тысяч рублей

«Врачи схватились за голову»: дантисты выдернули пенсионеру восемь здоровых зубов

Зубная щетка ценнее айфона, а колу пьют вместо воды: дневник новосибирского врача, спасавшего детей в трущобах Америки

Зубная щетка ценнее айфона, а колу пьют вместо воды: дневник новосибирского врача, спасавшего детей в трущобах Америки

Чтобы не болеть — чисти зубы!

«В полгода нам поставили укол, и началось»: мама ребенка с ДЦП винит прививки в страшном диагнозе

«В голове у тебя хрустит»: сибирячка после родов чуть не умерла в больнице, врачи сказали – это ее испытывает Бог

Девочка без эмоций: обычная гематома превратила здорового ребенка в инвалида

#город_хороших_врачей_нск

«Перепутала сон с явью», «Не поняла, где проснулась»: как они заметили, что у родственников болезнь Альцгеймера

Спасибо, доктор: «Комсомолка» вручила премию лучшим новосибирским докторам и клиникам

Здесь каждый пациент главный

Почему сибиряки стали чаще болеть меланомой?

Центру эффективной медицины «Главный пациент» — 1 год!

Думали, само «рассосется», оказалось – рак: из-за болезни с сибирячкой отказались общаться друзья

Как спасают новорожденных. Репортаж из детской реанимации (21 фото)